Любовные песни Сумарокова
Сочинение по литературе: Любовные песни Сумарокова
Любовные песни Сумарокова.Действительно, несмотря на все жизненные тяготы, Сумароков успел создать очень много произведений в разных жанрах.
Одних любовных песенок, которые распевались на различные мотивы еще и в XIX веке, сочинил более ста пятидесяти. А сколько од, эклог, идиллий, мадригалов, эпиграмм, басен, сатир, притч, пародий! Писал обширные стихотворные эпистолы, в которых рассуждал о стихотворстве, о "российском языке", давал "наставления хотящим быть писателями". Посмотрим в "Словаре литературоведческих терминов" определения всех перечисленных жанров - станет очевидной широта литературных начинаний и опытов поэта. Но интереснее и плодотворнее всего работа Сумарокова в жанре элегии, потому на анализе его "Елегий" сосредоточим наше внимание.
Так случилось, что русская книжная словесность XVIII века начиналась с поэзии. До середины века понятие "литература" едва ли не идентично понятию "поэзия", поскольку искусство прозы разработано было минимально. Главным лирическим жанром являлась песня. И это понятно. Ведь литературная песня усвоила многовековую традицию устно-поэтической народной песни. Уже упоминалось, что строй русской песенной лирики, начиная с ее фольклорного периода, элегичен по своей национальной природе. Элегия закономерно продолжила песню, как жанр она вырастала из нее.
Рассуждая о принципах разделения поэзии на роды и виды, Белинский указал на лирическую песню как на уникальную поэтическую форму, выходящую далеко за пределы жанровых границ. Он увидел в песне "элемент лирики в самом широком смысле этого слова". В элегии, выросшей на русской почве из песенной стихии, свободное ("беспримесное", по выражению критика) излияние чувств. Именно на этой свободе держится в ней гармония художественной формы. Энергия чувства нарастает постепенно, а выплескивается импульсивно, как бы прорываясь из души поэта, обнажая глубоко спрятанные мысли и переживания. Стилистическая манера исповеди, предельной самораскрытости преобладает в этом жанре. И если, употребив современные термины, попытаться охарактеризовать энергетику элегического ритма, то речь пойдет о погруженности в ауру затаенной тревожащей мысли, напряженного сильного чувства и неодолимой потребности их свободного выражения.
Именно творчество Сумарокова дает наглядный пример того, как выкристаллизовывалась элегическая жанровая форма из песенной. Как это происходило? Как осуществлялся "переход" внутри жанров? Любовные песенки поэта пользовались большой популярностью уже в 1740-1750-е годы. Однако это были пока еще песни, прилаженные к фольклорному звучанию, имитирующие простонародность формы. Рассмотрим некоторые из них:
Ты сердце полонила,
Надежду подала
И то переменила,
Надежду отняла.
Лишаяся приязни,
Я все тобой гублю.
Достоин ли я казни,
Что я тебя люблю.
Я рвусь, изнемогая;
Взгляни на скорбь мою,
Взгляни, моя драгая,
На слезы, кои лью!
Дня света ненавижу,
С тоскою спать ложусь,
Во сне тебя увижу -
Вскричу и пробужусь.
Терплю болезни люты,
Любовь мою храня;
Сладчайшие минуты
Сокрылись от меня.
Не буду больше числить
Я радостей себе,
Хотя и буду мыслить
Я вечно о тебе.
Сумел ли здесь поэт воссоздать глубину переживания самой формой стиха? Едва ли! Говорится о серьезных вещах - а стиль песенки простодушно-игривый. Да, собственно, и не говорится, а поется. Любовные песенки Сумарокова имели прежде всего развлекательное бытовое назначение: они звучали на дружеских вечеринках, на любовных свиданиях.
Вот еще одна песня, уже на другой мотив, соответствующий длинной стихотворной строке:
Летите, мои вдохи, вы к той, кого люблю,
И горесть опишите, скажите, как терплю;
Останьтесь в ея сердце, смягчите гордый взгляд
И после прилетите опять ко мне назад;
Но только принесите приятную мне весть,
Скажите, что еще мне любить надежда есть.
Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,
Хороших в свете много, другую льзя сыскать.
Романсовое начало этой песни: "вздохи" и "горесть" лирического героя, жестокое сердце его возлюбленной, - обещает драматическое развитие коллизии. Однако нет! Вновь перед нами - "приятная" игра в любовь, поскольку лирический герой готов легко и весело отказаться от затянувшегося ожидания взаимного чувства:
Я нрав такой имею, чтоб долго не вздыхать,
Хороших в свете много, другую льзя сыскать.
Балансируя между галантно-светской и народно-песенной поэтическими манерами, Сумароков ставил перед собой и технические задачи. Например, он разрабатывал особый рисунок рефрена. Рефрен - это повторяющиеся вслед за каждой строфой слово, стихотворная строка или несколько строк (пример рефрена - припев). Изобретал новые строфы. Он был смел в содержании своих песенок. Допускал игривую фривольность. В ту пору это могло выглядеть дерзкой поэтической вольностью и привлекало внимание молодых людей:
Негде, в маленьком леску,
При потоках речки,
Что бежала по песку,
Стереглись овечки.
Там пастушка с пастухом
На брегу была крутом,
И в струях мелких вод с ним она плескалась.
Зацепила за траву,
Я не знаю точно,
Как упала в мураву,
Вправду иль нарочно.
Пастух ее подымал,
Да и сам туда ж упал
И в траве он щекотал девку без разбору.
"Не шути так, молодец, -
Девка говорила, -
Дай мне встать пасти овец, -
Много раз твердила. -
Не шути так, молодец,
Дай мне встать пасти овец;
Не шути, не шути, дай мне пасти стадо".
"Закричу", - стращает вслух.
Дерзкий не внимает
Никаких речей пастух,
Только обнимает.
А пастушка не кричит,
Хоть стращает, да молчит.
Для чего же не кричит, я того не знаю.
И что сделалось потом,
И того не знаю.
Я не много при таком
Деле примечаю;
Только эхо по реке
Отвечало вдалеке:
Ай, ай, ай! - знать, они дралися.
Такие песенки в ту пору были в моде, и Сумароков, конечно же, не один упражнялся в них. Литературные журналы были наполнены стихотворениями подобного рода. И все-таки сумароковские - на их фоне выделялись. Они звучали проще, естественнее, искреннее. Поэт избегал принятых тогда бесконечных обращений к Венере, Купидону, к привнесенной из античной мифологии атрибутике. Он понимал, что "кудрявость" и витиеватость стиля в русской песне не годятся, как не годится и обращение к заимствованным божествам любви. В "Эпистоле о стихотворстве" он остроумно замечал:
Кудряво в горести никто не говорил:
Когда с возлюбленной любовник расстается,
Тогда Венера в мысль ему не попадется.
Сочинения по литературе